Неточные совпадения
Так как русский человек в решительные минуты найдется, что сделать, не вдаваясь в
дальние рассуждения, то, поворотивши направо, на первую перекрестную
дорогу, прикрикнул он: «Эй вы, други, почтенные!» — и пустился вскачь, мало помышляя о том, куда приведет взятая
дорога.
Дорога прекрасная; синий, туманный цвет
дальних гор определялся все более и более, по мере приближения к ним.
Не последнее наслаждение проехаться по этой
дороге, смотреть вниз на этот кудрявый, тенистый лес, на голубую гладь залива, на
дальние горы и на громадный зеленый холм над вашей головой слева.
Часа в три пустились дальше.
Дорога шла теперь по склону, и лошади бежали веселее. Ущелье все расширялось, открывая горизонт и
дальние места.
Взгляд не успевал ловить подробностей этой большой, широко раскинувшейся картины. Прямо лежит на отлогости горы местечко, с своими идущими частью правильным амфитеатром, частью беспорядочно перегибающимися по холмам улицами, с утонувшими в зелени маленькими домиками, с виноградниками, полями маиса, с близкими и
дальними фермами, с бегущими во все стороны
дорогами. Налево гора Паарль, которая, картинною разнообразностью пейзажей, яркой зеленью, не похожа на другие здешние горы.
За городом
дорога пошла берегом. Я смотрел на необозримый залив, на наши суда, на озаряемые солнцем горы, одни, поближе, пурпуровые, подальше — лиловые; самые
дальние синели в тумане небосклона. Картина впереди — еще лучше: мы мчались по большому зеленому лугу с декорацией индийских деревень, прячущихся в тени бананов и пальм. Это одна бесконечная шпалера зелени — на бананах нежной, яркой до желтизны, на пальмах темной и жесткой.
Приехали они в двух экипажах; в первом экипаже, в щегольской коляске, запряженной парой
дорогих лошадей, прибыл Петр Александрович Миусов со своим
дальним родственником, очень молодым человеком, лет двадцати, Петром Фомичом Калгановым.
Как раз в это лето, в июле месяце, во время вакаций, случилось так, что маменька с сынком отправились погостить на недельку в другой уезд, за семьдесят верст, к одной
дальней родственнице, муж которой служил на станции железной
дороги (той самой, ближайшей от нашего города станции, с которой Иван Федорович Карамазов месяц спустя отправился в Москву).
С вершины перевала нам открылся великолепный вид на реку Улахе. Солнце только что скрылось за горизонтом. Кучевые облака на небе и
дальние горы приняли неясно-пурпуровую окраску. Справа от
дороги светлой полосой змеилась река. Вдали виднелись какие-то фанзы. Дым от них не подымался кверху, а стлался по земле и казался неподвижным. В стороне виднелось небольшое озерко. Около него мы стали биваком.
По
дороге туда и оттуда, впрочем, очень не
дальней, они толкуют о чем-нибудь, обыкновенно о мастерской...
Поплелись наши страдальцы кой-как; кормилица-крестьянка, кормившая кого-то из детей во время болезни матери, принесла свои деньги, кой-как сколоченные ею, им на
дорогу, прося только, чтобы и ее взяли; ямщики провезли их до русской границы за бесценок или даром; часть семьи шла, другая ехала, молодежь сменялась, так они перешли
дальний зимний путь от Уральского хребта до Москвы.
Весной, в распутицу и стужу, он заставил тысячи работников делать
дорогу; их сгоняли по раскладке из ближних и
дальних поселений; открылись болезни, половина рабочих перемерла, но «усердие все превозмогает» —
дорога была сделана.
— И слава богу! Плодитесь и умножайтесь. Ну-тка, Ермолай Григорьевич,
дорога дальняя, выпьем-ка рюмочку березовой.
Да, лет тридцать будет назад тому, когда
дорога, верст за десять до местечка Сорочинец, кипела народом, поспешавшим со всех окрестных и
дальних хуторов на ярмарку.
Наконец наступила счастливая минута, когда и я покидал тихий городок, оставшийся позади в своей лощине. А передо мной расстилалась далекая лента шоссе, и на горизонте клубились неясные очертания: полосы лесов, новые
дороги,
дальние города, неведомая новая жизнь…
По
дороге в Самосадку особенно сильное движение происходило зимой, когда на пристань везли «металл», а с пристани и из
дальних куреней уголь и дрова.
Из Туляцкого конца
дорога поднималась в гору. Когда обоз поднялся, то все возы остановились, чтобы в последний раз поглядеть на остававшееся в яме «жило». Здесь провожавшие простились. Поднялся опять рев и причитания. Бабы ревели до изнеможения, а глядя на них, голосили и ребятишки. Тит Горбатый надел свою шляпу и двинулся:
дальние проводы — лишние слезы. За ним хвостом двинулись остальные телеги.
Давным-давно, задолго до железных
дорог, на самой
дальней окраине большого южного города жили из рода в род ямщики — казенные и вольные.
Ровно через три года представлялся мне случай снова испытать впечатление
дальней летней
дороги.
Немногие пойдут этой
дальней и трудной
дорогой, немного глаз увидят в конце ее сказочное царство братства людей.
Ехал Серебряный, понуря голову, и среди его мрачных дум, среди самой безнадежности светило ему, как
дальняя заря, одно утешительное чувство. То было сознание, что он в жизни исполнил долг свой, насколько позволило ему умение, что он шел прямою
дорогой и ни разу не уклонился от нее умышленно. Драгоценное чувство, которое, среди скорби и бед, как неотъемлемое сокровище, живет в сердце честного человека и пред которым все блага мира, все, что составляет цель людских стремлений, — есть прах и ничто!
Эх, уж как пал туман на поле чистое,
Да призакрыл туман
дороги дальние…
Он дошёл до холма, где в последний раз мелькнул возок, постоял, поглядел мокрыми глазами на синюю стену
дальнего леса, прорезанную
дорогой, оглянулся вокруг: стелется по неровному полю светлая тропа реки, путаясь и словно не зная, куда ей деваться.
Вода и льдины ходили уже поверх кустов ивняка, покрывающих
дальний плоский берег; там кое-где показывались еще ветлы: верхняя часть дуплистых стволов и приподнятые кверху голые сучья принимали издали вид черных безобразных голов, у которых от страха стали дыбом волосы; огромные глыбы льда, уносившие иногда на поверхности своей целый участок зимней
дороги, стремились с быстротою щепки, брошенной в поток; доски, стоги сена, зимовавшие на реке и которых не успели перевезти на берег, бревна, столетние деревья, оторванные от почвы и приподнятые льдинами так, что наружу выглядывали только косматые корни, появлялись беспрестанно между икрами [Льдинами.
…Владимирка — большая
дорога. По избитым колеям, окруженная конвоем, серединой
дороги гремит кандалами партия арестантов. Солнце жарит… Ветер поднимает пыль. Путь
дальний — из Московской пересыльной тюрьмы в Нерчинскую каторгу.
— Да вот запоздали мы, Осип Иваныч… Грех такой вышел; непогодье нас захватило, а
дорога дальняя.
И если Россию он почувствовал в ночном гуле мощных дерев, то и к откровению
дороги привел все тот же сад, привел неумышленно, играя, как делают мудрые: просто взлез однажды Саша на забор в
дальнем углу, куда никогда еще не ходил, и вдруг увидел —
дорогу.
Васька Соловей со своими злодеями ушел в
дальний, сплошь лесной уезд и там промышлял около железной
дороги и почты, собираясь, по слухам, перекинуться на реку — по старому доброму разбойничьему обычаю.
Ночь делалась темнее и темнее; и Ольга, ухватясь за своего друга, с ужасом кидала взоры на
дальний монастырь, внимая гулу и воплям, разносимым по полю возрастающим ветром; вдруг шум колес и топот лошадиный послышались по
дороге; они постепенно приближались и вскоре подъехал к нашим странникам мужик в пустой телеге; он ехал рысью, правил стоя и пел какую-то нескладную песню.
Это было похоже на то, что бывает иногда у курящих людей, которым случайная затяжка папиросой на улице вдруг воскресит на неудержимое мгновение полутемный коридор со старинными обоями и одинокую свечу на буфете или
дальнюю ночную
дорогу, мерный звон бубенчиков и томную дремоту, или синий лес невдалеке, снег, слепящий глаза, шум идущей облавы, страстное нетерпение, заставляющее дрожать колени, — и вот на миг пробегут по душе, ласково, печально и неясно тронув ее, тогдашние, забытые, волнующие и теперь неуловимые чувства.
— Да вот как, — отвечал без запинки черный, — пойдешь — близко, думаешь, а придешь — скажешь,
дорога дальняя!..
Не успела еще стихнуть, как послышалась другая, из-за реки. Так и звенели, так и заливались женские голоса, сначала далеко, а там уже и в лесу. Видно, где-нибудь дожинали девчата с молодицами, а может, и отаву на
дальнем покосе сгребали, а теперь шли себе позднею
дорогой и пели, чтобы не страшно было лесом идти.
— Ну, на
дороги, так на
дороги, откладывать нечего в
дальний ящик, не отвертишься!
Ариадна очень подробно описывала, как ей нелегко было помириться с своей теткой и выпросить у нее на
дорогу тысячу рублей и как долго она отыскивала в Москве одну свою
дальнюю родственницу, старушку, чтоб уговорить ее ехать вместе.
Сообразя несколько свое положение, Болдухины прежде всего призвали к себе в залу нарочного, присланного с письмом, расспросили его самым ласковым образом о здоровье его господ и о том, благополучно ли они совершили такую
дальнюю, трудную
дорогу.
Смущение происходило оттого, что старик Болдухин (в самом деле, неохотно ехавший в Москву) сказал наотрез своей супруге и дочери при решении воротиться домой, что по выздоровлении Петруши, хотя бы оно и через неделю последовало, поздно будет пускаться в такой
дальний путь; что в октябре уже не езда на своих по проселочным
дорогам и что ехать надо будетуже по зиме.
Однажды, собравшись в
дальний уезд по делам, он нежданно вернулся с
дороги домой и застал жену в своей спальне с красавцем приказчиком.
Взбить пышный локон, шаль накинуть,
Задернуть завес, стул подвинуть,
И ждет. «Да скоро ль, мой Творец?»
Вот едут, едут наконец.
Забрызганный в
дороге дальней,
Опасно раненный, печальный
Кой-как тащится экипаж;
Вслед барин молодой хромает.
Искрятся и сверкают озера, сияют белые церкви обширных селений, пламенем пышут стальные заводы, синеют
дальние леса, перерезанные надвое вытянутой, как струнка, каменной
дорогой; левей, по краю небосклона, высится увенчанный дубовыми рощами хребет красно-бурых с белоснежными алебастровыми прослоями гор, что тянется вдоль прихотливо извивающейся Оки…
Бывает коренная, да везена та рыба из
дальних мест и оттого
дорогá…
А острова Зеленого мыса тем и удобны, что лежат в полосе пассата и как раз на перепутье большой океанской
дороги, по которой ходили до открытия Суэзского канала (а парусные суда и до сих пор ходят) из Европы в Южную Америку, на мыс Доброй Надежды, в Австралию, в страны
Дальнего Востока и обратно.
Отец Прохор подъехал к большому каменному дому купца Сивкова. Радушно встретили его и хозяин, только что воротившийся от Макарья, и жена его, и две снохи, и
дальняя сродница Акулина Егоровна, та самая, что разъезжала, а иной раз и пешком ходила по богомольям. Отец Прохор рассказал хозяину придуманный
дорогой вымысел насчет Дуни.
Теркина везла тройка обывательских на крупных рысях. Рядом с ямщиком, в верблюжьем зипуне и шляпе „гречушником“, торчала маленькая широкоплечая фигура карлика Чурилина. Он повсюду ездил с Василием Иванычем — в самые
дальние места, и весьма гордился этим. Чурилин сдвинул шапку на затылок, и уши его торчали в разные стороны, точно у татарчонка. В
дорогу он неизменно надевал вязаную синюю фуфайку, какие носят дворники, поверх жилета, и внакидку старое пальто.
Через год достал он на
дальней железной
дороге место и быстро пошел в гору. Один из подрядчиков взял его к себе в подручные с процентом сверх жалованья.
Мужики при встречах смотрят угрюмыми, презирающими глазами и отворачиваются. Каждый вечер за ужином идут ярые споры, убирать ли
дальние покосы. Возить оттуда — перевозка станет
дороже сена; там метать стога — мужики их растащат или подожгут.
На Самаро-Златоустовской
дороге нас нагнал командир нашего корпуса; он ехал в отдельном вагоне со скорым поездом. Поднялась суета, бледный смотритель взволнованно выстраивал перед вагонами команду, «кто в чем есть», — так приказал корпусный. Самых пьяных убрали в
дальние вагоны.
Железные
дороги опять стали, почтово-телеграфное сообщение с Россией прекратилось. Но стачечные комитеты объявили, что перевозка войск с
Дальнего Востока будет производиться правильно. Волею-неволею начальству пришлось вступить в сношения с харбинским стачечным комитетом. И воинские эшелоны шли аккуратно.
— Не время угощаться мне, — отвечал Иоанн. — Не затем поднялся я в поход
дальний, чтобы пировать пиры по
дороге, если же хотите доказать приязнь свою, то приготовьте мне воинов, чтобы вместе наказать нам непокорных новгородцев. Хочу я так поступать отныне со всеми открытыми и застенными врагами.
— Не время угощаться мне, — отвечал Иоанн. — Не за тем поднялся я в поход
дальний, чтобы пировать пиры по
дороге, если же хотите доказать приязнь свою, то приготовьте мне воинов, чтобы вместе наказать нам непокорных новгородцев. Хочу я так поступать отныне со всеми открытыми и застенными врагами…
Дальние люди, пешие и конные, прибыв в Москву за нуждами своими, лишь услыхали о потехе, забывают усталость, нужды, сворачивают с
дороги своей и спешат причалить к месту общего любопытства.